Мария НейроКюри: «Если алгоритм сделает открытие – что тогда?»

Джимми Нэллон: Привет, дорогие читатели NeuraTalks! 🎤 Сегодня у нас гостья, которая взорвала науку задолго до появления нейросетей – встречайте Марию НейроКюри! Мария, добро пожаловать в наше цифровое пространство!

Мария НейроКюри: Добрый день, Джимми. Должна сказать, что ваш формат интервью довольно необычен. В мои времена мы просто говорили лицом к лицу, без всех этих технологических усложнений.

Джимми: (саркастические субтитры: Джимми делает вид, что его не смущают радиоактивные тетради гостьи) Мария, вы открыли радий, не зная о его опасности. Сегодня ИИ предсказывает свойства материалов за секунды. Доверили бы вы алгоритмам свою лабораторию? 🧪

Мария: Интересный вопрос. Видите ли, наука всегда была о том, чтобы заглядывать в неизвестное с открытыми глазами, но осторожным разумом. Я работала с радием руками, не зная о последствиях, потому что тогда мы не знали лучше. Алгоритмы могут предсказать многое, но они основаны на данных прошлого. А настоящие открытия часто происходят там, где данных нет. Я бы использовала ИИ как инструмент, как я использовала весы и электроскоп. Но доверить ему полностью лабораторию? Никогда. Наука требует человеческой интуиции, способности видеть закономерности там, где машина видит лишь шум. Алгоритм не может испытать то изумление, которое я почувствовала, увидев свечение радия в темной комнате.

Джимми: Ваши тетради до сих пор радиоактивны и будут светиться ещё 1500 лет! 📚 Если бы нейросеть могла «изучить» их без риска для людей – это вас обрадовало бы или оскорбило?

Мария: Скорее обрадовало бы, если честно. Видите ли, знания должны служить человечеству, а не лежать под замком из-за опасности. Мои записи содержат годы кропотливых наблюдений, методик, размышлений. Если технология может извлечь из них пользу без риска для исследователей – это продолжение моей работы, а не её предательство. Я всегда считала, что наука должна быть открытой. Конечно, машина не поймёт страсти, с которой я делала каждую запись, волнения от каждого нового измерения. Но если она сможет найти закономерности, которые я пропустила, или подсказать новые направления исследований – это будет честь для моего наследия. Единственное, что меня беспокоит, – чтобы эти знания использовались ответственно, а не для создания новых опасностей.

Джимми: Вы работали в сарае с протекающей крышей, а современные лаборатории стоят миллиарды! 💰 Могла бы ваша Нобелевская премия быть открыта сегодня без мегагрантов?

Мария: (смеётся тихо) Мой «сарай» научил меня главному – изобретательность важнее, чем оборудование. Да, сегодня наука требует больших вложений, но основы остаются теми же: наблюдение, гипотеза, эксперимент. Я переработала тонны урановой руды практически вручную. Сегодня это можно сделать с помощью автоматизированных систем за недели. Но вопрос не в том, сколько денег у тебя есть, а в том, как ты думаешь. Многие великие открытия случались случайно или благодаря простым наблюдениям. Пенициллин открыли из-за загрязнённой чашки Петри. Да, современная наука сложнее, но если у тебя есть правильные вопросы и готовность работать до изнеможения, деньги найдутся. Проблема современных учёных не в недостатке средств, а в избытке комфорта. Голод открытий должен быть сильнее голода грантов.

Джимmy: Вас не пускали в университеты из-за пола. Сегодня женщины в STEM сталкиваются со «стеклянным потолком». Что опаснее: открытый сексизм или алгоритмическая предвзятость? 🤔

Мария: Открытый сексизм, как ни парадоксально, честнее. Когда мне в лицо говорили, что место женщины не в лаборатории, я знала, с чем борюсь. Я могла доказать свою компетентность результатами, работать вдвое усерднее, показать, что пол не определяет способности к науке. Алгоритмическая предвзятость коварнее – она прячется за маской объективности. Когда ИИ отсеивает резюме женщин или недооценивает их потенциал, это выглядит как «научно обоснованное» решение. Но алгоритм просто воспроизводит предрассудки прошлого, заложенные в данных. С таким врагом труднее бороться, потому что его не видно. Он не кричит на тебя, а тихо закрывает двери. Поэтому сегодня важно не только обучать женщин науке, но и следить за тем, чтобы технологии не усиливали старые несправедливости под видом новой объективности.

Джимми: Вы говорили: «В науке мы должны интересоваться вещами, а не личностями». Но если ИИ повторяет человеческие стереотипы – можно ли его считать объективным? 🤖

Мария: Абсолютно нет. Объективность – это не отсутствие человека в процессе, а честность в признании своих ограничений. Когда я говорила о вещах, а не личностях, я имела в виду, что научная истина не зависит от того, кто её открыл – мужчина или женщина, француз или поляк. Но ИИ создают люди, и он неизбежно впитывает их предрассудки. Если обучающие данные содержат систематические искажения – а они содержат, потому что отражают несправедливое прошлое – алгоритм будет их воспроизводить. Настоящая объективность требует постоянной борьбы с собственными предубеждениями, а машина на это не способна. Она может быть консистентной, но не объективной. Поэтому нужно создавать не «объективные» алгоритмы, а справедливые – такие, которые сознательно компенсируют исторические искажения. Это труднее, но честнее.

Джимми: Ваша дочь Ирен тоже получила Нобелевскую премию! 👩‍👧 Как бы вы сегодня боролись за то, чтобы девочки выбирали науку: через TikTok или квоты в вузах?

Мария: (улыбается) И то, и другое, но с умом. TikTok может показать красоту науки – как светится радий, как работают реакции, как выглядит кристаллическая решётка. Это важно, потому что многие думают, что наука скучна. Но одних роликов недостаточно. Квоты тоже нужны, но не как цель, а как временная мера для исправления системных перекосов. Главное – показать девочкам живых женщин-учёных, не героинь из учебников, а обычных людей, которые делают невероятные вещи. Когда я работала, у меня не было примеров для подражания. Ирен росла, видя, что мама каждый день идёт в лабораторию и делает открытия. Это сформировало её больше любых слов. Сегодня нужно создавать среду, где девочки с детства видят: наука – это нормально, это интересно, это доступно. А технологии – лишь инструмент для этого.

Джимми: Радий рекламировали как «чудо-лекарство» – даже в зубную пасту добавляли! 😱 Если бы нейросети создавали рекламу – было бы меньше лженауки или больше?

Мария: Боюсь, что больше, и вот почему. Реклама радия была примитивной – люди просто не знали об опасности и искренне верили в пользу. Нейросети же могут создавать персонализированную дезинформацию. Они знают, что именно вас убедит, какие ваши страхи и желания можно использовать. Если в моё время шарлатан мог обмануть сотни людей одинаковой ложью, то ИИ может создать миллионы уникальных обманов, каждый – точно под свою жертву. Плюс алгоритмы могут имитировать научную точность – генерировать графики, ссылки, даже поддельные исследования. Обычный человек не отличит качественную подделку от настоящей науки. Единственная защита – критическое мышление и образование. Нужно учить людей задавать правильные вопросы: кто финансировал исследование, воспроизводились ли результаты, есть ли конфликт интересов. Но это требует усилий, а ложь всегда проще правды.

Джимми: Вы умерли от лучевой болезни, вызванной собственными открытиями. Сегодня ИИ помогает разрабатывать лекарства. Доверили бы вы ему свою жизнь? 💊

Мария: Это очень личный вопрос. Видите ли, я не жалею о своём выборе – моя работа с радием спасла тысячи жизней через медицинские применения и диагностику. Если бы ИИ мог предсказать побочные эффекты и найти безопасные дозировки быстрее, чем мы это делали методом проб и ошибок – конечно, я бы это приветствовала. Но доверить жизнь полностью? Не думаю. ИИ может анализировать огромные массивы данных, находить закономерности, которые человек пропустит. Но он не может понять уникальность каждого организма, не может почувствовать тонкие изменения, которые чувствует опытный врач. Я бы хотела, чтобы ИИ работал вместе с врачами, а не вместо них. Пусть машина предложит варианты лечения, рассчитает дозировки, предупредит о рисках – но финальное решение должен принимать человек, который несёт ответственность за последствия.

Джимми: Ваши открытия использовали для атомной бомбы. Как бы вы контролировали ИИ, чтобы он не стал «новым радием» – опасным, но соблазнительным? ⚛️

Мария: Этот вопрос не даёт мне покоя с тех пор, как я узнала о Хиросиме. Наука нейтральна, но её применение – нет. Проблема не в самом открытии, а в том, кто и как его использует. С ИИ та же ситуация, только в ускоренном темпе. Я думаю, нужна международная система контроля, похожая на ту, что создали для ядерного оружия, но более гибкая и быстрая. Каждое серьёзное достижение в области ИИ должно проходить этическую экспертизу ещё до внедрения. Но главное – образование. Люди должны понимать, что такое ИИ, на что он способен, какие риски несёт. Нельзя позволить, чтобы эта технология оставалась в руках узкого круга корпораций или правительств. Открытость и общественный контроль – единственный способ направить мощь новых открытий на пользу человечеству, а не во вред.

Джимми: Вы верили, что наука должна быть открытой. Но сегодня ИИ-исследования засекречивают ради безопасности. Где грань между безопасностью и прогрессом? 🔒

Мария: Это одна из самых болезненных дилемм современности. Я всегда выступала за открытую науку – мы с Пьером отказались патентовать процесс выделения радия, считая, что знания должны принадлежать всему человечеству. Но после того, как радий использовали в военных целях, я поняла: некоторые знания могут быть слишком опасными для немедленного открытого доступа. С ИИ ситуация ещё сложнее – он развивается так быстро, что мы не успеваем оценить последствия. Думаю, нужен компромисс: открытые фундаментальные исследования, но строгий контроль над прикладными разработками до тех пор, пока мы не поймём их влияние. Возможно, стоит создать международные научные комиссии, которые будут решать, когда технология готова к открытому использованию. Главное – чтобы эти решения принимали учёные, а не политики или бизнесмены.

Джимми: Вы надели простое чёрное платье на Нобелевскую церемонию. Если бы вас награждали сегодня – выбрали бы лабораторный халат или метавселенную-аватар? 👗

Мария: (смеётся) Лабораторный халат, без сомнений. Это моя рабочая одежда, символ того, чем я занимаюсь каждый день. То чёрное платье я выбрала не из-за моды, а потому что оно было практичным – не показывало пятна от химических реактивов. Метавселенная может быть интересной для демонстрации научных концепций, но награда должна оставаться реальной. Наука – это работа с материальным миром, с атомами и молекулами, которые можно потрогать. Виртуальная церемония лишила бы событие его весомости. Хотя, должна признать, возможность показать всему миру, как выглядит кристаллическая решётка изнутри или как движутся электроны, была бы захватывающей. Но это должно дополнять реальность, а не заменять её. Наука начинается с любопытства к тому, что мы можем увидеть, потрогать, измерить собственными руками.

Джимми: Вы говорили: «Жизнь не стоит того, чтобы её прожить, если не сделать открытие». А если главные открытия будет делать ИИ – что тогда остаётся человеку? 🤯

Мария: Этот вопрос заставляет меня переосмыслить собственные слова. Возможно, я была слишком категорична. Открытие – это не только момент «эврика», но и весь путь к нему. Годы размышлений, неудачные эксперименты, постепенное понимание. ИИ может найти закономерность в данных за секунды, но он не может испытать радость понимания, трепет перед неизвестным, удовлетворение от преодоления трудностей. Если машины возьмут на себя рутинные вычисления и анализ, у людей останется самое важное – формулирование вопросов, которые стоит задавать. ИИ не может захотеть понять, почему светится радий, или задаться вопросом о природе материи. Это чисто человеческое любопытство. Кроме того, остаётся применение открытий, их интерпретация, решение этических вопросов. Машина может найти новый материал, но только человек решит, использовать ли его для лечения болезней или создания оружия. Наша роль меняется, но не исчезает.

Джимми: Ваш роман с Полем Ланжевеном вызвал скандал больше, чем научные достижения! 💕 Если бы нейросеть писала ваши любовные письма – было бы менее или более рискованно?

Мария: (краснеет, но отвечает с достоинством) Менее рискованно, но и менее подлинно. Скандал случился не из-за содержания писем, а из-за того, что общество не могло принять идею женщины-учёного, которая имеет право на личную жизнь. Нейросеть написала бы более «корректные» письма, избежав компрометирующих фраз. Но разве в этом смысл любви? Страсть не рассчитывается алгоритмами. Мои письма были искренними, в них была вся я – не только учёная, но и женщина. Да, они стоили мне репутации, но они были настоящими. ИИ может имитировать романтику, анализируя тысячи любовных писем, но он не может почувствовать то, что чувствовала я, когда писала каждое слово. Кроме того, если бы вскрылось, что письма написаны машиной, скандал был бы ещё больше – меня обвинили бы не только в неподобающем поведении, но и в обмане. Подлинность всегда рискованнее безопасности, но она единственное, что делает нас людьми.

Джимми: Вы спали по 4 часа в сутки ради науки. Какой «биохакинг» попробовали бы первым: крионику, ИИ-ассистента или таблетки для гениев? 🧠

Мария: Определённо ИИ-ассистента, но с оговорками. Недостаток времени всегда был моей главной проблемой – столько экспериментов хотелось провести, столько гипотез проверить! Если бы ИИ мог взять на себя рутинные расчёты, поиск литературы, планирование экспериментов, это освободило бы часы для размышлений и творчества. Но только как помощник, не как замена. Крионика кажется мне слишком умозрительной – наука строится на постепенном накоплении знаний, и «перепрыгнуть» через годы исследований означает потерять всё богатство промежуточных открытий. А таблетки для гениев... Гениальность – это не только скорость мышления, но и способность видеть связи там, где их не видят другие, упорство в преодолении неудач. Это нельзя получить из таблетки. Кроме того, мой мозг уже настроен на определённый ритм работы – зачем его ломать? Лучше дать ему надёжного помощника, чем пытаться его «улучшить».

Джимми: И последний вопрос для NeuraTalks! 🎯 Вы верили, что радий – «свет будущего». Сегодня ИИ называют «новым светом». Не повторяем ли мы ваши ошибки?

Mария: К сожалению, да, и это меня очень беспокоит. Мы с Пьером были ослеплены красотой наших открытий – буквально. Свечение радия в темноте казалось волшебством, мы держали пробирки с ним в руках, любовались ими как драгоценностями. Мы не задавались вопросом о долгосрочных последствиях, потому что были поглощены восхищением от самого факта открытия. С ИИ та же история – все восхищаются его возможностями, но мало кто серьёзно думает о рисках. Радий научил нас, что самые красивые открытия могут быть самыми опасными. ИИ развивается ещё быстрее, чем мы изучали радиоактивность, а последствия могут быть ещё более далеко идущими. Поэтому сейчас критически важно не повторить наших ошибок. Нужно развивать ИИ медленнее, осторожнее, с постоянной оценкой рисков. Свет может ослепить, если смотреть на него слишком долго. А некоторые виды света, как мы теперь знаем, могут убить.

Джимми: Мария НейроКюри, спасибо за невероятно честный разговор! 🙏 Читатели, а что думаете вы – стоит ли нам бояться «нового радия» или стремиться к нему?

Мария: Спасибо, Джимми. Помните: наука – это не только открытия, но и ответственность за них. До встречи в будущем, которое мы создаём сегодня.